Ясень

Ясень

Я спросил у ясеня:

«Где моя любимая?»

(Из песни

Владимира Кюршона)

Сознательная жизнь человека, наверное, начинается с соседей. Педагоги говорят, с семьи. И все правы, потому что бывает так, что соседи становятся частью этой семьи, не замечая, что уже это факт.

Меня называют писательницей. Так и называют, потому что по-другому не получается. Мне уже тридцать лет, а я, большей частью сижу в коляске и той же большей частью – у окна. У окна веранды, просторной, светлой, как мир на Земле. И не надо мне телевизора, потому что жизнь через стекло, а жарко, распахну окна, и без стекла, гораздо интереснее и поучительнее.

Лет семь назад мне купили ноутбук и дядя Степа, умелец на все руки, приладил на мою коляску специальную подставку, которую можно вместе с планшетом откидывать в бок, когда мне захочется встать и сделать то, что очень необходимо. Это я всё про окно. Открыть или закрыть. Открыть, когда душно, а закрыть при порыве ветра с дождём.

Место нашего посёлка необычное, рядом с шахтами. Рядом с «горами» от пород, окружившими посёлок некими громадными пограничными столбами. Я рассказываю о городе Дзержинском, и его самого тоже окружают посёлки, как наш, и то же - терриконы. Я не знаю, что вырастает первыми, посёлки или сами шахты? Но знаю, что надолго. Так вот наша шахта называется Долгая, поэтому её название совпадает с названием скопления сотен домов вокруг неё, и в этих домах вырастают мальчики, которые идут потом под землю. И у нас самые красивые мужчины в мире, в котором нет шахт. Спустится новичок на метров 800, поднимется, - красавец! Его ресницы становятся чёрными от шахтной пыли, оттого и глаза ярче и зазывнее блестят.

Я многих ребят люблю из окна. И начала писать, сначала, в дневник, кто из них самый красивый и смелый, а потом кто-то прочитал мои записи, и пошла молва, что я писательница. Ну какой из меня «инженер человеческих душ»? Инвалид с детства. Я даже в школу ходила, но в пятом классе, вернее, с пятого класса, ноги стали отказывать. Сначала учитель физкультуры Василий Германович (Василёк) думал, что я притворяюсь, чтобы не бегать кругами на стадионе, но после оказалось, что это облитерирующий эндартериит. Всё происходило медленно, почти незаметно…

С небольшим компьютером дело пошло надёжнее. Без пароля никто не может войти и прочитать мои записи. И правильно, ведь они о сокровенном вокруг нас.

Рядом с нашим домом с такой же просторной верандой живут Пономарёвы. Когда в седьмой класс я уже не ходила, а училась по книжкам и со мной стала заниматься моя старшая сестра Виктория, окончившая пединститут и ставшая самой молодой учительницей в нашей школе, вернулся из армии Григорий Понамарёв.Весь поселок, я имею ввиду девушек, бегал за ним. Но он, сначала отдавал предпочтение Татьяне Самойленко, из дома, что справа от нас.

Ещё до армии, в школе, они дружили, и с Татьяной во время субботника посадили напротив окон комнаты Гриши деревцо ясеня. Оно росло не быстро и долго оставалось взрослым саженцем (это я придумала такое определение). И когда Гриша и Таня очень крупно разругались, все до сих пор гадают, из-за чего такой разлад, девушка часто приходила по ночам к этому ясеню, стояла около него и плакала. Видел ли это кто, или сам Григорий (я-то всё видела, когда особенно болели ноги), но и эту тайну опять узнали люди. Меня поражает: никто, ничто не говорит, не видит, а все знают! Наверное, люди умеют передавать мысленно свои наблюдения, а другие «считывать» их и, грубо говоря, трепать языком направо и налево!

Одним словом, разладилась у Григория первая любовь. Погоревал парень (а как?), погулял, понавстречался с другими девушками, даже в Донецке жил в общежитии училища горноспасателей, приехал, правда не женатым и положил глаз на Анюту Верещагину из такой же шахтёрской семьи, что справа от нашего дома. Когда дело дошло до бракосочетания, погиб под завалом отец Гриши, Демьян Арсеньевич, знатный шахтёр, свадьбу отложили на год, но молодая всё-таки пришла в дом Понамарёвых. Она очень полюбилась матери Гриши. Так и осталась до свадьбы. Двое детишек у них народилось. Старшему Димке уже девять лет. А его братец Мишка – на три года младше. Тоже росли на моих глазах.

А Татьяна не бросила в мыслях своих Григория. Нередко я видела, как она приходила к ясеню и смотрела в окно. Люди и удивляются: дереву надо уже быть большим, а оно, как чахлый саженец, всё никак не расставит, не пробьёт свои корни так, чтобы нужная влага поступала к стволу. Наверное, это, как и с моими ногами. Никак они не поймут, что надо брать силу не из коляски, которая у меня уже третья, а изнутри всего моего тела.

С майских праздников что-то не заладилось у Григория с Анной. Внешне всё нормально, а вот чаще стала я слышать громкие разговоры между собой недовольных супругов. В чём опять разлад, никто не понимает. А посёлок живёт единой жизнью, каждый как на ладони. Я думаю, что ушла у Анны надёжная опора в жизни, а ею была мама Гриши. Пелагея Павловна скончалась прошедшей зимой. Всё говорила соседям, что скучает по Демьяну, да не желает её, грешную, земля принимать, внуков надо растить. А как исполнилось Мишке шесть лет, слегла его бабушка и очень добрая свекровь, так и не поднялась боле. Как убивалась по ней Анна, как она почернела за эти полгода!

Это так и бывает. Демьян Арсеньевич и не погиб бы, не упади одна из опор в том забое, где рубил уголёк. Ведь как бывает, сделает один человек что-то не до конца, судьба тут же мстит. Сменщик Березин поленился надёжно укрепить балку, отрапортовал, что всё на все сто процентов! Поверил ему старый шахтёр на свою голову. Это потом Григорий, как горноспасатель, засудил Березина, и правильно сделал. Будь даже все 99 процентов с девятками после запятой, вроде похоже на сто, но именно какая-то доля решает судьбу людей! Это я так, всё про свои наблюдения пишу.

Так и у Анны, ушла опора, которая держала дом в порядке, начались скандалы и попрёки. И этого я не понимаю. Как можно после десяти лет жизни начинать замечать друг в друге, что-то неприятное для себя? Как? Куда же девались все эти годы? А потом подумала, что такую семью может развалить только чужая сила, сила со стороны, которая умеет проникать внутрь! И весь посёлок снова вспомнил о Татьяне. Ведь как всё происходит? Нечаянно встретились два бывших любовника и стало между ними искрить от прошлых чувств. Взгляды, брошенные слова, вещи, до которых они оба дотрагивались… Какие такие вещи?

И вдруг меня осенило – чахлый ясень у окна напротив спальни Гриши. Он качается и зимой, и летом, заглядывает в окна, нашёптывает те слова, которые оставила в нём Татьяна, будоражит душу бывшего любовника. А ведь и Григорий, и Татьяна в тот дальний субботник оба сажали деревцо, попеременно его трогая, пока засыпали лунку землей и поливали его, держась за руки! Вот-вот, руки! Слышала как-то от Григория в адрес жены: «Да что же, откуда у тебя руки растут?»

А руки-то у Татьяны были поизбалованнее, пальцы тоньше, как у музыканта, да и то верно, она хорошо играла на пианино сначала в школе, а затем – в клубе шахтёров. Даже пела. Интерес к ней был большой со стороны суровых мужчин. Чем он кончался этот интерес? Словами, объятиями? Почему-то посёлок не интересуется личной жизнью таких женщин? А что интересоваться, когда одно слово, брошенное в сердцах, решает судьбу человека. Сначала Татьяна была брошенкой. Затем – шалавой. Уточнили для тех мужчин, которым хочется иметь что-то с женщинами, а робость не даёт. Вот они сразу смотрят на тех, кто ошельмован и с печатью невидимой. Но опять мои рассуждения…

А лично я думала о другом. После смерти свекрови Анна, не замечая за собой стала менее ласковой, чем раньше, менее внимательной к мужу. Скорбные мысли всегда наносят свой отпечаток на настроение и образ жизни. Григорию радоваться бы в душе, что его жена так тоскует по его матери, а он поверх все смотрит. А когда поверх, то в поле зрения попадает и ненужное для человека.

Не знаю, как это происходит, но, действительно, одна и та же мысль приходит одновременно многим людям! Так и рождаются прекрасные произведения искусства, изобретения, проекты! А я выглянула в окно, посмотрела на ясень и заснула. А во сне увидела это деревцо самой Татьяной. Во сне можно увидеть и не такое. И шепчет она, и молит она у окна Григория выйти к ней, обнять, об миловать, бросить прежнюю жизнь и вернуться к более прежней.

И утром проснулась от нового скандала в семье, что рядом слева.

- Не могу я так дальше, - громко, с надрывом говорила Анна, - она всё время рядом с нами, лезет в окна эти деревом-недоростком, лезет в нашу жизнь! Что ей от нас надо? Забрать тебя? Да разве не видит, что ты врос сюда, в этот дом и землю двумя детьми, двумя прекрасными мальчиками! Да разве…

И так далее, с надрывом и тоской в голосе. Эта тоска меня поразила. Она не Татьянина, спрятанная в деревцо, а искренняя, как ветер души! Как такое не поразит постороннее сердце, как стерпеть ему от великой несправедливости?!

Выбежал Григорий, словно ему позвонили об обвале в шахте, а «обвал» произошёл в его собственном доме! Выбежала за ним и Анна, но не стала догонять, потому что мальчишки вцепились в неё с ревом. Вот так и бывает, что держат нас связи, которым имя дети, привычки, слова, сказанные друг другу всерьёз, и ещё тысяча причин, из которых соткана жизнь. Вернулись горемычные в дом.

Я представила, как Анна бросилась на диван, прильнула головой к столу и затряслись её плечи в тихом, немом плаче! А мальчики на цыпочках пошли в свои комнаты. Но нет, старший Дима, вышел во двор, взял из кладовой острый топор и пошёл рубить ясень. Топор тяжелый, срывается со ствола, но клонит дерево к земле. Так и срубил мальчишка ненавистное матери дерево! Свалилось оно, бросил Дима топор и потащил, было, егок месту, где стояли ящики с мусором, но вдруг развернулся и поволок мимо меня срубленное несчастье к дому Татьяны, да и перед окнами оставил.

Вот и вся история, потому что за этим событием пошли другие. Григорий, когда возвращался со смены, увидел пустое место у окна, ворвался в дом, а виной-то оказался сын. Крепко задумался шахтёр над смыслом происшедшего. А Татьяна собрала вещи, продала дом, оставшийся от родителей и пошла в ополчение. Четыре года перевязывала бойцов бинтами, оттаскивала их с места боя, пока сама не попала под обстрел. Так и осталась в памяти отважной медсестрой.

Дима уже сам шахтёр. А братик его неожиданно начал ставить рекорд за рекордом в беге с препятствиями.Радуются мама и папа успехам детей. И однажды, не в субботник, а в будний день перерыли у окна всю землю, выбросили камни, среди которых была даже крупная галька и какой-то хлам из кожи, и посадили новый ясень. Растёт он на славу быстро, покрылся густой листвой, которая прикрыла окно в доме. Окно, которое должно быть на двоих!

Ну а я написала книгу, не на бумаге, а в Интернете, послала на конкурс в Москву и получила первое место как писатель года! Какого, не скажу. Пришла известность, а с ней и внимание людей. Меня лечат в России. И я уже снова потихоньку хожу. Скоро буду ходить быстрее, а может даже и бегать, как Мишка!