На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Друзья

10 435 подписчиков

Свежие комментарии

  • Юрий Ильинов
    День войск национальной гвардии России Ежегодно 27 марта свой профессиональный праздник отмечают военнослужащие и гра...МИ-6 и мигранты: ...
  • Юрий Ильинов
    ВС РФ нанесли очень точный удар по одному из центров принятия решений в Киеве Днем 25 марта ВС РФ нанесли серию раке...мой сын
  • Юрий Ильинов
    Подружка как-то нашла на улице кота. Ну как? Её не спрашивали. Вот она вышла за хлебушком. Вот уже вошла обратно с ко...ОГНЕВАЯ ПОДДЕРЖКА...

Накануне бури. Нашествие Батыя на государство Романовичей

arturpraetor

 

Накануне бури. Нашествие Батыя на государство Романовичей


Карта, наглядно иллюстрирующая правление Даниила Галицкого (белорусский язык)


Восстановление Галицко-Волынского княжества не понравилось никому. Первыми, само собой, возбудились венгры, и король Андраш II послал под началом своего сына Белы большую армию на Галич. Большой армии — большое поражение. В 1229 году все возможные факторы оказались против венгров. Даниил встретил их еще на подступах к Галичу и в ходе многочисленных стычек нанес им большие потери, не вступая в большое сражение. Мадьяры развернули свое войско, но русичи продолжали наседать, а затем еще и случились дожди, паводки и эпидемия среди солдат. Понеся большие потери, венгерская армия все же смогла вернуться домой, но о походах на Галич на какое-то время пришлось забыть.

Но отдыхать времени не было: на смену врагу внешнему поднял голову враг внутренний. Все тот же Александр Белзский, продолжавший желать себе во владение Волынь, объединился с галицким боярством, которое продолжало мутить воду. Был составлен заговор, по которому Романовичей должны были сжечь во дворце во время пира (княжеские дворцы в Галиче строились из дерева). Вскрылся заговор случайно: ради смеха, играючи, Василько пригрозил участникам заговора мечом, те посчитали, что их раскрыли, и сразу выложили все, что знали. Александр лишился своего княжества, но в 1231 году Даниилу все же пришлось оставить город, когда при подходе венгерского войска вновь взбунтовались бояре. Княжить в Галиче опять сел Андраш Венгерский.

Даниилу оставалось лишь заниматься тем же, чем и всегда: воюя в малых войнах, заключать союзы, дабы использовать их в дальнейшем. После потери Галича он принял участие в очередной усобице за столицу Руси, оказав поддержку Владимиру Рюриковичу, который в это время защищал Киев от Михаила Черниговского. Получив в благодарность города в Поросье, Даниил раздал их сыновьям Мстислава Удатного, переманив их тем самым из вражеского стана. В этом же году пришлось отразить несколько набегов венгров и болоховцев на Волынь. Последние представляли собой весьма своевольную группу племен, которые лишь косвенно подчинялись Киеву и имели свое боярство, а, возможно, и собственных князей (хотя болоховские князья – это вообще отдельная тема). В ходе формирования государства Романовичей они восприняли нового западного соседа как угрозу и постоянно вмешивались в их дела.

В 1233 году Даниил вновь вернул Галич, во время осады которого погиб королевич Андраш. Единство государство Романовичей было восстановлено. Александра Всеволодовича, бывшего князя Белзского, поместили в темницу, так как появилась информация о его очередном сговоре с галицким боярством, которое возглавлял некий Судислав, действовавший в лучших традициях Кормиличичей. В 1234 году пришлось вновь помогать Владимиру Киевскому, которого осадил Михаил Черниговский. Удар по княжеству последнему удался на славу, однако вскоре последовало поражение от войска половцев и русского князя Изяслава Владимировича, сына Владимира Игоревича – одного из тех трех Игоревичей, которые четверть века назад правили Галичем. Вслед за этим в сговор с Михаилом Черниговским вступили галицкие бояре, которые дезинформировали Даниила касательно вражеских действий. В результате в 1235 году Галич оказался открыт для удара, был потерян Романовичами, и при одобрении местного боярства там сел править тот самый Михаил Черниговский.

Постоянная усобица и вторжения иноземцев, которые не прекращалась в Юго-Западной Руси после смерти Романа Мстиславича, начинали утомлять всех. (Даже автор этой статьи утомился описывать все эти относительно мелкие конфликты с постоянной сменой раскладок союзов при почти неизменном составе главных действующих лиц.) Утомился в реальности и Даниил Романович, который к тому же оказался против многочисленных противников с небольшой дружиной. После потери Галича он решился на очень радикальный и спорный шаг – признать себя вассалом недавно коронованного венгерского монарха Белы IV, с которым его связывали неплохие отношения (Даниил и Бела какое-то время воспитывались при венгерском дворе вместе и в определенной мере были друзьями). Увы, помощи в обмен на столь значительную уступку Романовичи не получили, и потому всю эту кашу пришлось разгребать самостоятельно, попутно позабыв о клятве вассальной верности.

Наступление порядка


Болоховцы и галичане не унимались и стали совершать постоянные набеги на Волынь, тем самым стремясь вовсе лишить Романовичей любых уделов. В 1236 году они совершили большой набег, но потерпели разгромное поражение, многие воины попали в плен к волынскому князю. Михаил Всеволодович (Черниговский) и Изяслав Владимирович (ставший князем Киева) потребовали их выдачи, а когда получили отказ, стали собирать большое войско для похода на Владимир. К ним присоединились половцы и польский князь Конрад Мазовецкий, имевший виды на северные территории Волыни. Как и ранее, дипломатия оказалась не менее эффективной, чем мечи: половцы вместо удара по землям Романовичей обрушились на Галицкое княжество, нанеся большой ущерб. Конрада разбил младший брат Даниила, Василько, не исключено, что при прямой или косвенной поддержке литовцев. Оставшееся войско Михаила и его сына Ростислава (который в будущем сыграет важную роль) попало в 1237 году в осаду в Галиче, и лишь чудом город устоял. На радостях от успеха Михаил в 1238 году кинулся в поход на Литву, оставив вместо себя княжить своего сына. Вместе с ним в поход ушли и многие галицкие бояре из числа радикалов. В результате этого Даниил получил возможность легко занять город, и община целиком поддержала его, открыв ворота. Галицко-Волынское княжество было восстановлено, на сей раз – окончательно.

Все это время Романовичам приходилось воевать, воевать и снова воевать. Причем описанные войны были далеко не единственными, которые приходилось вести Даниилу и Васильку. Так, далеко не всегда мирно вели себя литовцы, которые периодически все же совершали набеги на Брестскую землю, которая являлась крайней северной землей волынских владений. Сложные отношения сложились в это время с Конрадом Мазовецким, который поначалу был союзником, а затем – врагом. В 1238 году, помимо занятия Галича, довелось иметь дело еще и с крестоносцами, которые вторглись в северные владения Волынского княжества. Пришлось браться за оружие и заставлять братьев-христиан уйти обратно, вернув награбленное. Попутно, пользуясь случаем, Даниил вернул в свое владение город Дорогичин. Это был исконно русский город (как и вся земля вокруг него), который служил северо-западной окраиной Волынского княжества. Пользуясь смутами на Руси, мазовецкие князья еще где-то в XII веке захватили город, а в 1237 году Конрад подарил его Добжинскому рыцарскому ордену, у которого Даниил и отобрал их.

А тем временем с востока уже шли монголы, успевшие пройтись огнем и мечом по Северо-Западной Руси и приближавшиеся к государству Романовичей….

Монголо-татары


Накануне бури. Нашествие Батыя на государство Романовичей

Монголы (также монголо-татары, также татаро-монголы, использовать буду все три оборота по мере необходимости), а точнее, Улус Джучи, будущая Золотая Орда, на тот момент представляли собой хорошо отлаженную машину для раздачи тумаков всем желающим оседлым и кочевым народам, которые отказывались покоряться или платить им дань. Благодаря перенятому у китайцев вместе с китайскими же кадрами опыту эти степняки умели осаждать крепости, брать их штурмом, а благодаря впитыванию в себя всех прочих степняков обладали большой численностью. Командовал ими хан Батый, умелый и жесткий военачальник, который после Чингисхана и вплоть до Тимура оказался, вероятно, единственным монголо-татарским полководцем, который мог так эффективно использовать связку кочевников и зависимых оседлых, нагнув всех на своем пути вплоть до Адриатического моря.

Однако стоит также понимать и другое. Батый обрушился на Русь в 1237 году и воевал с ней все следующие годы. Да, он одерживал победы, да, у монголов была отлично налажена поставка пушечного мяса в хашар (вспомогательное войско), который использовался на осадных работах и в случае чего шел первой волной на штурм…. Но при любых раскладах с такой активностью военных действий и при том сопротивлении, что оказывали русские князья и города, орда неизбежно должна была понести потери и уменьшиться в численности. Кроме того, на запад пошла далеко не вся монгольская армия, да и вообще ряды агрессивных кочевников за время былых войн поистрепались. Современные историки, которые придерживаются умеренной оценки численности войск Батыя в 1237 году, называют число от 50 до 60 тысяч человек. С учетом потерь, а также ухода двух туменов в Монголию до 1241 года, численность орды к началу вторжения в государство Романовичей можно оценить примерно в 25-30 тысяч человек, а может, даже и меньше.

Примерно с таким войском Батый пришел в Галицко-Волынское княжество, после чего ему еще предстояло воевать с европейцами, которые при полном напряжении сил могли выставлять воинства сравнимой численности, а то и более. Из-за этого монголы уже не могли устраивать такое массированное наступление, чреватое большими потерями; не могли они ввязываться и в длительные осады, так как это вело к потере времени и риску понести дополнительные потери. Таким образом, удар, который был нанесен по Галицко-Волынскому государству, оказался слабее того, который пришелся по Северо-Восточной Руси в 1237-38 годах, и уж тем более слабее того, который перетерпела Средняя Азия и государство Хорезмшахов при Чингисхане.

Галицко-Волынское княжество


Даниил Галицкий еще после поражения на Калке стал оглядываться на происходящее в степи, и учитывал возможность внезапного визита сильного и многочисленного противника. Однако то, как Батый расправился с остальной Русью в начале своего большого похода на запад, оказало ошеломляющее воздействие на Романовичей. Сражение в поле стало выглядеть заведомым самоубийством. Вместо жесткого, яростного сопротивления была выбрана совершенно иная стратегия минимизации ущерба, которая с самого начала была сомнительной как минимум с моральной точки зрения. Войска отводились в сторону от удара монголов, гарнизоны в городах если и оставались, то весьма малочисленные. Разбегалось перед ордой и мирное население, хотя это касалось в первую очередь сельчан: горожане уходить из-под удара не спешили. При этом оставшимся на месте следовало не оказывать монголам сопротивления, так как в этом случае их ждала гарантированная смерть, а при отсутствии сопротивления были хотя бы какие-то шансы остаться в живых.

Сам Даниил во время вторжения отсутствовал в княжестве, кружа по ближайшим государствам и настойчиво пытаясь сколотить сильный антимонгольский союз, способный противостоять степнякам. Лишь однажды во время вторжения он попытается вернуться домой из Венгрии, но встретит большие массы беженцев и решит не пытаться бороться со степняками, имея под рукой лишь несколько сотен своих ближайших дружинников. Существует также информация о том, что Даниил заключил с монголами личное перемирие, обезопасив себя лично и фактически отдав под разграбление собственное княжество, однако эта теория пока остается лишь теорией в силу недостаточной обоснованности.

Отказавшись от активных действий, Галицко-Волынское княжество сохранило в своем пассиве пару козырей. Первым из них оказался стремительный прогресс в фортификации – если остальная Русь обладала деревянными укреплениями, которые не представляли большой преграды для монголов, то на Юго-Западе уже вовсю внедрялись смешанная каменно-деревянная и исключительно каменная конструкции укреплений, помноженные на грамотное применение к местности, с несколькими линиями обороны и выносом вперед опорных узлов, которые мешали эффективно использовать осадную артиллерию. Это значительно усложняло штурмы крупных городов для орды, и вынуждало вести правильную осаду или же вовсе обходить населенные пункты стороной. Вторым козырем оказалось достаточно массовое использование при обороне городов самострелов (арбалетов), которое было отмечено даже при защите небольших крепостей. Они не требовали серьезной подготовки стрелка и пускали стрелы с большой силой, пробивая монгольские доспехи при стрельбе со стен, чем не могли похвастаться луки. Все это не могло не подсыпать перцу орде в грядущих событиях.

Нашествие



Из сказанного выше становится понятно, что поход на Юго-Западную Русь для монголов стал более сложной задачей, чем на остальные ее части. Основательно разрушать, грабить, осаждать и убивать не было ни времени, ни возможностей. Вероятно, потому о бедах, которые обрушились на местное население, известно относительно немного, из чего историки сделали вывод, что масштаб разорения и людских потерь на территории княжества был хоть и весьма серьезным, но не катастрофическим.

Первым под удар попал Киев, который бросил его князь, Михаил Черниговский, и куда отправил небольшой отряд Даниил Романович. Обороной командовал тысяцкий Дмитрий (Дмитр). Осада города прошла зимой 1240-1241 годов и закончилась поражением киевлян, что было закономерным результатом: имея достаточно большую площадь, русская столица на тот момент имела обветшавшие из-за усобиц стены и недостаточно многочисленный гарнизон даже вместе с подкреплением Дмитра. После этого, сделав короткую передышку, монголы обрушились на Галицко-Волынское княжество. В этом им помогли болоховцы, которые перешли на сторону степняков и показали пути, по которым можно было удобнее всего нанести удары в самое сердце ненавистного им государства Романовичей. Правда, при этом монголы стребовали со своих новообретенных союзников еще и дань зерном.

Конкретного описания того, что происходило в дальнейшем, нет, и я не берусь пытаться расписывать детально все нашествие, так как придется слишком много придумывать, отталкиваясь от слишком малого количества информации. Однако кое-какая конкретная информация все же имеется. Судьба трех городов заслужила особое упоминание в летописях, потому на них в первую очередь и будет сосредоточено внимание.

Одним из первых под удар попал город Галич. Бояре, лояльные Романовичам, а также значительная часть тех, кто мог держать в руках оружие, в это время отсутствовали в городе, что заранее предопределило исход. Вероятнее всего, оставшиеся горожане не оказывали сопротивление монголам и попросту сдались. Археология не подтверждает каких-либо масштабных разрушений, кроме ряда пожаров, лишь частично затронувших городские укрепления. Нет и следов массовых захоронений. Из этого можно сделать вывод, что горожан попросту забрали в хашар и активно использовали в дальнейшем. Обезлюдевший Галич более никогда так и не восстановился до былой силы: с 1241 года он стремительно теряет свою социально-политическую и экономическую роль, уступая сначала Холму, столице Даниила Романовича, а затем Львову, столице Льва Даниловича.

Несколько иная картина наблюдается во Владимире-Волынском. Похоже, мнение горожан здесь разделились, часть решила сдаться монголам и повторила судьбу горожан Галича, а часть решила сражаться и погибла. Из-за этого Владимир пережил разорение, на его территории есть следы разрушений и захоронений, но они не соответствуют по масштабу тем, которых следовало бы ожидать при активной обороне города таких размеров: к 1241 году население его достигало 20 тысяч человек. В дальнейшем город достаточно быстро восстановится, оставшись столицей Волыни.

Самым северным из разоренных городов оказалось Берестье (Брест). Судя по всему, горожане поначалу оказали сопротивление монголам, но затем решили сдаться и по их требованию покинули город для пересчета и облегчения разграбления города. Однако не в привычках степняков было прощать любое сопротивление и в подобных ситуациях, даже дав обещания безопасности сдающимся, они действовали одинаково. Когда Роман и Василько прибыли к городу, он был абсолютно пустым и разграбленным, но без следов явных разрушений. Рядом с городом на просторной поляне лежали трупы его жителей, которых монголы перебили в наказание за то, что берестяне посмели оказать хоть какое-то сопротивление. Не исключено, что самых сильных мужчин все же забрали в хашар и использовали в дальнейшем.

Были города, которые оказывали сопротивление монголам до последнего. Среди таких можно указать Колодяжин, Изяславль, Каменец. Все они были сожжены и лишились населения. На пепелищах некоторых из них археологи обнаружили остатки самострелов и натяжных колец, крепившихся к ремню стрелка. Все это создает впечатление, как будто монголы все же с достаточной легкостью прошлись огнем и мечом по Галицко-Волынскому княжеству.

Однако имелись и совершенно обратные примеры. Каменно-деревянная или каменная фортификация, да к тому же грамотно расположенная на местности, оказалась для степняков крепким орешком. В случае же, когда на стенах располагался достаточно многочисленный гарнизон под началом умелых военачальников, Батый был вынужден просто обходить эти укрепления стороной, чего он не делал, к примеру, с Козельском. Относительно новые крепости в Кременце и Данилове монголам взять так и не удалось, несмотря на несколько попыток. При виде же Холма, который на тот момент был, вероятно, самым укрепленным градом на Руси и даже европейцами оценивался как очень хорошо защищенный, Батый был вынужден лишь какое-то время покрасоваться на виду у его стен и пройти дальше, в Польшу, удовлетворившись разграблением незащищенных сел в окрестностях новой столицы государства Романовичей. Пленный воевода Дмитр, которого хан продолжал возить с собой, видя это, посоветовал ему идти дальше, в Европу, так как «эта земля крепкая». Учитывая, что степняки так и не встретили в поле галицко-волынскую армию, а численность войск была далеко не бесконечной, совет показался хану весьма дельным. Не задерживаясь с осадами хорошо укрепленных городов, Батый отправился со своим войском дальше, в Польшу.

Несмотря на то, что Бату-хан прошел по Галицко-Волынскому княжеству быстро и разорил его в гораздо меньшей степени, чем другие русские земли, потери все равно были велики. Многие города лишились всего населения, убитого в боях, уничтоженного в качестве меры наказания или же уведенного в хашар (из последнего, как правило, возвращались очень немногие). Был нанесен значительный экономический ущерб стране, особенно ремесленному делу, которое располагалось в городах, больше всего пострадавших от степняков. Под шумок монгольского завоевания крестоносцы отбили у русичей Дорогочин, а болоховцы вместе с князем Ростиславом Михайловичем попытались завладеть Галицким княжеством, пускай и не совсем удачно.

Однако имелись и положительные моменты. Батый ушел достаточно быстро, уже в апреле разгромив поляков у Легница. Степняки, судя по всему, шли узкой полосой, от города к городу, и не затронули значительную часть территории государства. К примеру, в стороне осталась Бакота, которая была одним из центров солеварения на Днестре. Часть городов уцелела от разграбления и уничтожения населения, благодаря чему удалось сохранить хотя бы какую-то долю былого ремесленного производства – и в будущие годы в Галицко-Волынском государстве оно не только быстро восстановится, но и превзойдет по своим масштабам домонгольский период. Наконец, путем отказа от полевого сражения и фактической сдачи территорий страны на разграбление Даниил Романович смог спасти свой главный политический козырь во все времена – армию. Если бы князь потерял ее, то и Галицко-Волынскому княжеству, вероятнее всего, вскоре настал бы конец. Сохранив ее, он уже в апреле 1241 года смог перейти к восстановлению контроля над своим государством.

Что же касается монголов, то они, судя по всему, понесли достаточно серьезные потери в ходе короткой кампании на территории Юго-Западной Руси. Их численность в ходе сражений в Польше и Венгрии взвешенно оценивается от 20 до 30 тысяч человек, а после окончания похода их оставалось уже всего лишь от 12 до 25 тысяч. Сражаться с европейцами монголам приходилось в меньшинстве, используя выгодные стороны конной армии. Серьезные осады больших крепостей уже практически не велись, военная мощь орды быстро деградировала до уровня экстраординарных грабителей и выжигателей сел. На столь масштабные акции сил у Улуса Джучи уже не было, а когда появились, начались усобицы среди самих монголов, и потому Европа более не знала столь масштабных вторжений степняков, как в 1241-1242 годах. Недостаток сил и средств, а также серьезное сопротивление местных народов и большое количество каменных крепостей на дороге свели большой завоевательный поход Батыя к глубокому рейду в Европу, польза от которого свелась к большому устрашению всего христианского мира. В зависимость от Улуса Джучи в результате попали лишь ближайшие территории Руси и Балкан.

Восстановление княжества и военные реформы Даниила Галицкого

Восстановление княжества и военные реформы Даниила Галицкого

Тот самый турнир накануне Ярославской битвы


Ситуация, когда хозяина не было в доме, а шкафы активно опустошали грабители, не могла не стать причиной возрождения старых проблем и усиления центробежных сил. Вновь набрала силу галицкая боярская оппозиция, которая не попала под удар степняков и в который раз решила обособиться от Романовичей. Вернувшись со своими личными дружинами, бояре взяли под свой контроль опустевший город и все местные промыслы, включая соляные, которые приносили немалую прибыль. За оружие взялись болоховцы, ставшие осуществлять набеги на Галицко-Волынское княжество с целью дограбить все, что не успели забрать с собой монголы. С ними заключил союз Ростислав Михайлович, сын Михаила Черниговского: он пробыл галицким князем считанные месяцы, если не недели, но уже выдвигал претензии на город, и в самый разгар монгольского нашествия совершил неудачный поход на Бакоту, а позднее еще один, уже успешный. Крестоносцы на севере вновь взяли под свой контроль город Дорогочин (Дрогичин) с окрестностями. И это был еще далеко не конец: бунт поднял епископ Перемышля, в Понизье обосновались черниговские бояре, местные бояре ряда земель также выказали свое неповиновение, посчитав, что с силой Романовичей покончено.

Оно было бы так, если бы монголы сделали с Галицко-Волынским княжеством то же, что и с другими княжествами Руси. Между тем у Даниила и Василька осталась целиком боеспособная армия, контроль над важными городами и коммуникациями, а главное – симпатии со стороны большинства важных городских общин, уцелевших в ходе нашествия. После всех разорений и бед, понесенных в начале 1241 года, князь готов был пойти на самые крутые меры, чтобы наказать предателей, и народ ему прощал жестокость, возможно, излишнюю. Два боярина, мутивших воду в Понизье, Доброслав и Григорий Васильевич, были вызваны на переговоры в Галич, посажены в цепи и вскоре умерли. Очаги сепаратизма были подавлены силой, виновных ожидало суровое наказание. Крестоносцев из Дорогочина после нескольких попыток изгнали силой, а горожане, которые открыли им ворота города и не испытывали особых симпатий к Романовичам, понесли достаточно жесткое наказание: их выселили на другие земли, а город вновь заселили беженцами и мигрантами из других земель, подконтрольных Романовичам.

Справившись с врагом внутренним, Даниил занялся врагом внешним. Таковыми выступали князь Ростислав Михайлович и его союзники, болоховцы. Вместе они смогли во время второго похода занять Перемышль и Галич, вступив в союз с местным боярством и духовенством, но при известии о том, что Даниил и Василько уже на подходе, причем со всем своим немалым войском, князь бежал в Венгрию. При этом Ростиславу сильно не повезло, в процессе бегства он наткнулся на монголов, возвращавшихся из европейского похода, которые устроили ему дополнительную трепку. Расправившись с его оставшимися сторонниками, Романовичи занялись болоховцами. Они уже давно мешали Галицко-Волынскому княжеству, выступая в качестве небольшого, но постоянно враждебного соседа. В 1241-42 годах болоховский вопрос был решен раз и навсегда: земля эта была разорена, людей забрали в полон и раздали верным Даниилу боярам на Волыни и в Галичине, а на освободившиеся территории переселили беженцев с других русских и польских земель, которые ранее спасались под защитой Романовичей от монголов. С самоуправством болоховской земли было покончено, она была разделена между Романовичами и киевскими князьями и перестала быть постоянной проблемой для центральной власти.

Окончание борьбы за Галич


События, связанные с Ростиславом Михайловичем, напомнили Романовичам, что монголо-татары (татаро-монголы?) могут сколько угодно приходить с войной на землю русскую, но усобицы все равно будут продолжаться до тех пор, пока всем претендентам не будет устроена образцово-показательная порка. Именно этой поркой Романовичи и занялись после ликвидации боярских бунтов и последствий нашествия Батыя.

Ростислав Михайлович не унимался и продолжал претендовать на Галич, находясь в Венгрии. Венгры, как и поляки, какое-то время не могли участвовать в военных действиях, пытаясь оправиться после визита Бату-хана с его нукерами, но поддерживать Ростислава не переставали. Формировалась коалиция с участием князя, оставшихся верными ему бояр, бежавших от репрессий Романовичей в Венгрию, краковского князя Болеслава V Стыдливого, венгерского короля Белы IV и недовольных общин Перемышльской земли, которая оставалась настроенной против власти Даниила и Василька. В 1243 году Ростислав, ставший близким человеком для венгерского короля, женился на его дочери Анне, что уже недвусмысленно намекало на будущий поход за Карпаты на восток.

Романовичи не стали ждать, когда война придет к ним, и первыми нанесли удар. Целью оказался Болеслав Стыдливый, который воевал в это время против Конрада Мазовецкого. Даниил поддержал последнего, и в 1243-1244 годах совершил два похода, стремясь ослабить польского князя. Удалось это лишь частично: был захвачен Люблин, который на непродолжительное время вошел в государство Романовичей. Пришлось также дважды отразить набеги литовцев, однако здесь вновь себя проявили отношения «брат мой, враг мой», которые уже не единожды показывали литовско-русские отношения: повоевав некоторое время и не достигнув успеха, стороны заключили союз и в ответственный момент оказали друг другу поддержку против поляков, венгров и крестоносцев.

В 1244 Ростислав, собравшись с силами, вторгся в Галицко-Волынское государство и захватил Перемышль. Контроль над городом, впрочем, он сохранял недолго: Даниил уже вскоре отбил его, а князь бежал в Венгрию. После быстрой перегруппировки и сбора всех сил в 1245 году сторонники Ростислава с ним во главе, а также венгры и поляки вновь вторглись туда же и с той же целью, так же захватив Перемышль и двинувшись дальше, осадив город Ярославль. Даниил, заручившись поддержкой половцев, выступил навстречу союзному воинству. Этот год должен был решить все.

Во время осады Ростислав Михайлович хвастался, что готов победить Даниила и Василька лишь с десятком людей, настолько ничтожны их силы. Накануне сражения он даже устроил рыцарский турнир (один из немногочисленных задокументированных турниров на Руси), где вывихнул плечо, и в грядущем сражении уже не мог сражаться столь же умело, как обычно (а Ростислав как раз славился как умелый и способный воин). Многие восприняли это как плохой знак. В развернувшемся 17 августа 1245 года сражении у Ярославля союзная армия Ростислава, венгров, поляков и мятежных бояр была разбита в пух и прах. В ходе сражения впервые заметно сказались результаты военных реформ Даниила и его сына Льва: пехота стойко держала удар, а само войско активно и безошибочно маневрировало, что и обеспечило победу.

Многие мятежные бояре попали в плен и были казнены. Поляки и венгры после показательной демонстрации силы Романовичей, которые победили союзное войско даже без своих союзников, мазовецкого князя и литовцев Миндовга, предпочли пойти на примирение. Ростислав Михайлович, несмотря на браваду, едва спасся с поля боя и был вынужден отказаться от претензий на Галич. Галицко-Волынское княжество победило и после долгих десятилетий усобиц и борьбы наконец-то завершило свое становление как единого и независимого государства с сильной централизованной властью князя и значительным авторитетом среди окружающих государств.

Военные реформы Даниила Романовича



Примерно так выглядел галицко-волынский конный дружинник «нового образца»

Практически всю свою жизнь Даниил Романович воевал. Чаще всего он одерживал победы, но случались и поражения. Масштабным и болезненным для него оказалось вторжение монголов в его государство и необходимость борьбы с таким серьезным противником. К счастью, этот князь оказался в достаточной степени прагматичным и предприимчивым, чтобы стать хорошим учеником в военных вопросах. Более того, он смог извлечь пользу и из собственного опыта сопротивления монголам. Благоприятными факторами оказались и воинские таланты Льва Даниловича, наследника Даниила, и хоть и пострадавшее, но в целом сохранившееся богатство галицко-волынской земли. В результате этого уже в 1241 году в Галицко-Волынском княжестве начались масштабные военные реформы, которые продолжатся в правление Льва и сформируют весьма эффективное и передовое по меркам своего времени войско, которое станет гордостью Романовичей до самого конца их существования.

Старая армия Галицко-Волынского княжества была не то чтобы совсем плохой, но в новых условиях ее просто оказалось недостаточно. Базировалась она к 1240-м годам на совокупности княжеской дружины и ополчения. Дружина содержалась за счет князя, состояла преимущественно из тяжелой конницы, была его самыми верными воинами, но оставалась весьма немногочисленной, доходя до нескольких сотен. К ней, как правило, прибавлялось боярское ополчение: каждый боярин, как и европейский феодал, по зову князя приводил с собой вооруженную прислугу, пешую и конную, которая формировала «копье». Всего Даниил до нашествия Батыя располагал примерно 2,5-3 тысячами постоянного войска (до 300-400 дружинников, остальные – боярское ополчение). Этого хватало для решения мелких задач, но в случае больших войн призывалось также земское ополчение, т.е. городские полки и сельские воины-общинники. Численность армии Романовичей к 1240 году при полной мобилизации сил и средств оценивается современными историками в примерно 30 тысяч, но это при условии кратковременного созыва, и далеко не блестящих подготовки и оснащения значительной части подобного воинства, из-за чего по факту такое войско никогда не призывалось. В большинстве сражений за наследство своего отца Даниил едва ли располагал более чем 6-8 тысячами человек.

В новых условиях, как уже было сказано выше, подобного воинства оказалось недостаточно. Требовалось выставлять в поле как можно больше воинов, пеших и конных. При этом старая система впервые дала крупный сбой: из-за конфликтов князя с боярами последние все чаще отказывались приходить по зову со своими «копьями», в результате чего войско не только не росло, но и сократилось. При этом князю оставалось верным мелкое боярство, бывшее относительно бедным и неспособным самостоятельно обеспечивать свои воинские нужды. Положение спасало то, что у Даниила было много земли: даже во времена Речи Посполитой коронные земли, бывшие княжьи, после некоторого уменьшения представляли более 50% земельного фонда воеводств бывшего Галицко-Волынского княжества. Вариант действий был очевиден, к тому же нечто похожее уже применялось в соседней Польше, и потому с начала 1240-х годов в государстве Романовичей стремительными темпами начинает формироваться поместное войско, позволявшее выставлять в поле многочисленную и достаточно хорошо подготовленную конницу, верную князю. После присоединения к Польше именно эти поместные бояре, несущие службу в обмен на право пользование коронной землей и крестьянами, гармонично вольются в польскую шляхту, имея близкую с ней историю, социально-экономическую и политическую роль в государстве. Правда, поместным войском это еще не называлось, но оказалось настолько близко по характеру к тому, что было создано в Московском княжестве в XV веке, что для упрощения можно использовать этот термин.

Изменениям подверглась и пехота. Раньше лишь городские полки да дружина предоставляли более или менее боеспособных пешцев. По меркам некоторых западноевропейских стран это было много, но в реалиях Восточной Европы середины XIII столетия этого оказалось уже мало. Требовалось многочисленная пехота, способная выдержать удар монгольской степной, а, может, и европейской рыцарской конницы, — в общем, такая пехота, которая в массах появится в Европе (за исключением Скандинавии, там случай особый) спустя 100-200 лет. И такая пехота была создана! Основой ее стали общинные отношения, помноженные на постоянные тренировки: отряды ополчения собирались более или менее регулярно для учений, на что княжеская казна тратила огромное количество ресурсов. Ополченцы набирались как из числа хорошо спаянных городских общин, так и менее организованных сельских (в последнем случае набор происходил в территориально близких селах, в результате чего ополченцы, как правило, были или знакомы лично, или хотя бы имели общих знакомых в силу близкого проживания). После подготовки такие отряды проявляли хоть и не выдающуюся, но достаточную боеспособность, дисциплину и стойкость на поле боя, чтобы вместе с городскими полками представлять большую силу на поле боя. Полученная пехота уже могла держать удар конницы, как это случилось в 1257 году в сражении у Владимира-Волынского. Главной силой на поле боя она еще не стала, но в то же время позволяла целиком освободиться коннице, которая становилась инструментом для нанесения четких, выверенных ударов в нужное время и в нужном месте, в то время как пехотинцы могли держать основную массу вражеского воинства перед собой, связав его боем.

Настоящая революция произошла в области личной защиты. Здесь Даниил и Лев перенимали китайский и монгольский опыт, благодаря которому степнякам удавалось создавать массовые, дешевые и достаточно эффективные доспехи. Тяжелая кавалерия стала защищаться более крепкими типами кольчуг, а также более массово применять чешуйчатые и пластинчатые доспехи, что потребовало значительно развить галицко-волынские кузни и мастерские. Доспехи приобрели высокие воротники, развитые латные наручи и большую длину кольчуг, которые стали лучше защищать ноги всадников. Поместная конница как правило обеспечивала себя доспехами сама, в то время как пешцы получали защиту за счет княжеской казны. Для пехоты доспехи были еще проще и дешевле, по сути, сводясь к стеганкам, различным «хатагу дегел» (говоря грубо и упрощенно, это монгольский аналог стеганки с максимальной площадью защиты воина) и шлемам, причем не всегда железным. По меркам прошлых времен это был эрзац, зато им защищались большинство воинов, и такая защита оставляла очень мало открытой поверхности человеческого тела, что обеспечивало достаточную защиту от монгольских стрел и рубящих ударов. Это сыграло немаловажную роль в усилении стойкости пехоты. Впрочем, подобную защиту не гнушались приобретать и конники, которые не могли себе позволить дорогие брони дощатые или кольчуги новых образцов. Защиту получили лошади: при Данииле частичную, а при Льве – уже полную, в то время как до этого кони получали какую-либо серьезную защиту достаточно редко.

Стремительно развивалось наступательные оружие. В первую очередь это коснулось самострелов: осознав их пользу в обороне крепостей, Романовичи стали вооружать ими полевые армии, что позволило пехоте довольно болезненно огрызаться против хорошо защищенной тяжелой конницы степняков или даже венгров с поляками. Значительное развитие получила метательная артиллерия, до того неразвитая: русичи с Юго-Западной Руси быстро переняли и усовершенствовали как тяжелые осадные камнеметы, так и легкие метательные машины, предназначенные для полевых сражений.

Заметно возросла организация войск в целом, благодаря чему появилась возможность делить их на отдельные (независимые) отряды и маневрировать ими в бою. Впервые широко стало употребляться деление на крылья и резерв во время сражений. У монголов скопировали метод осуществления молниеносных маршей: во время конфликтов с поляками галицко-волынское войско однажды за сутки преодолело 50 километров вместе с легкой метательной артиллерией, заставив противника ужаснуться такой прыти.

Колоссальный прогресс наблюдался в фортификации: старые деревянные укрепления стремительными темпами заменялись смешанными или целиком каменными, которые оказались не по зубам монголам в 1241 году. В укреплении городов русичей постиг такой фанатизм, что даже соседние поляки и венгры вскоре стали характеризовать галицко-волынскую землю как очень защищенную, настоящую страну крепостей (прямо-таки Castilla de la Rus!). Помимо городов, стали появляться отдельные «столпы»: каменные башни, предназначенные для защиты узлов дорог, подходов к городам, и т.д. В мирное время они являлись пунктами охраны дорог и таможнями, в военное — превращались в настоящие крепости. Их после ухода монголов стали строить достаточно массово, хотя информация сохранилась далеко не о всех из них, а в целом виде мы ныне можем наблюдать и вовсе лишь две такие башни. В случае вражеского вторжения (включая татарские орды) такие башни, к тому же построенные на возвышенности, для осадной артиллерии могли быть и вовсе неприступными, что делало любое наступление на земли княжества весьма затруднительным.

Конечно же, все эти реформы стоили больших усилий и значительной траты ресурсов. Государство Романовичей в это время буквально жило войной; обеспечение войск новыми оружием и доспехами потребовало целой революции в ремесленном производстве, что, с одной стороны, потребовало огромного напряжения сил, а с другой – привело к значительному росту всего ремесла в Юго-Западной Руси в то время, когда в остальной Руси оно чаще всего переживало упадок. Потребовалось провести максимальную концентрацию всех ресурсов и доходов в княжеской казне, что резко привело к падению роли самостоятельного боярства, которое потеряло контроль над большинством мест «кормления» и отныне становилось служилым сословием, целиком зависящим от князя. Казна Романовичей в это время редко позволяла себе какие-то излишества, перечень сторонних расходов был сведен к минимуму; все тратилось на содержание самого сильного в Восточной Европе войска. Благодаря всем принятым мерам удалось повысить общую боеспособность войска и при нужде созывать огромное число воинов. Правда, чаще всего Даниил и Лев продолжали вести войны ограниченными силами, но при этом у них постоянно сохранялись значительные резервы и «тыл» на случай неожиданного визита гостей в родные земли, в то время как раньше во время больших походов вотчина оставалась плохо защищенной.

Галицко-волынская армия кардинально преобразилась и представляла собой очень серьезную силу на поле боя, способную противостоять даже куда более богатой Венгрии. Сам облик армии переменился: из-за активного использования доспехов степного типа в 1253 году, когда Даниил вторгся на территорию Чехии, местное население приняло русское воинство за монголов; монголами же назвали и дружину короля Руси во 1260 году, когда та на стороне венгров сражалась с австрийцами. Ничего плохого на тот момент в этом не было: органичный сплав военных традиций степняков, Китая и Руси оказался чрезвычайно эффективным. Уже в начале XIV века Владислав Локоток, король Польши, будет писать папе римскому Иоанну XXIII о том, что галицко-волынское войско – непобедимый щит Европы на пути татарских орд и недооценивать его не стоит. С учётом того, что лишь оно стояло между землями самого Локотка и степняками, эти слова заслуживают внимания, а то и доверия.

Именно столь многочисленное и эффективное войско позволит Романовичам после нашествия Батыя выживать в той сложной политической обстановке, которая сложится в Восточной Европе после 1241 года.

Картина дня

наверх