На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Друзья

10 435 подписчиков

Свежие комментарии

  • Юрий Ильинов
    День войск национальной гвардии России Ежегодно 27 марта свой профессиональный праздник отмечают военнослужащие и гра...МИ-6 и мигранты: ...
  • Юрий Ильинов
    ВС РФ нанесли очень точный удар по одному из центров принятия решений в Киеве Днем 25 марта ВС РФ нанесли серию раке...мой сын
  • Юрий Ильинов
    Подружка как-то нашла на улице кота. Ну как? Её не спрашивали. Вот она вышла за хлебушком. Вот уже вошла обратно с ко...ОГНЕВАЯ ПОДДЕРЖКА...

Инсектоидный путь цивилизации

https://x-files

Инсектоидный путь цивилизации

Инсектоидный путь цивилизации

Бытие большинства современных цивилизаций по Морозову – или умирание, или посмертное небытие. Процесс умирания цивилизации представлен как три отдельных раздела: историко-культурный (в первых главах), техно-биологический (в ключевом тексте), биосоциальной (в главе "Инсектоиды"). Основной акцент сделан на механизмах социальной организации жизни: как люди себя ведут и организуются в разные исторические времена. При этом проводятся параллели с организацией социальной жизни насекомых. Например, чем старее становится культура-цивилизация, тем больше в ней становится насекомого компонента во всех сферах жизни и тем меньше свободы.
Цивилизация превращается в улей. И каждый элемент, каждый человек на планете, каждая группа выполняет заданную ей функцию.
Кто управляет улеем? Не какая-то одна программа. Материальные носители программ содержатся в конкретных людях как участки мозга, врожденные и прошитые через культуру. Когда все программы взаимодействуют, им становится тесно, и они ограничивают друг друга.
Улеем управляет множество программ, совокупность программ. Они не связаны между собой, они находятся в отдельных насекомых. Эта совокупность программ-алгоритмов, ограничивающих друг друга, кажется целостной программой. Но таковой не является – по аналогии с тем, как у животных не нашли материнского инстинкта – нашли множество отдельных инстинктов.
Каждый человек сам по себе несколько разумен, но он ограничен другими людьми. Сами по себе ограничения имеют структуру, и в результате их равнодействующей человек перестаёт быть разумным, и занимается неразумной деятельностью. По аналогии — пчела точно так же строит шестигранные соты – и только такие соты сходятся в сеть. Как следствие множества отдельных выполняемых действий возникает машина, которая делает соты определенной формы. Точно так машина возникает у людей, и делает эта машина одни и те же действия, например, повышает экономическую эффективность одним и тем же способом — за счет повышения специализации людей. А специализация людей повышается за счет сокращения универсализации людей.
Муравейники тоже ведут войны, как и нации. Но это все равно жизнь насекомых. Муравейники ведут войны, но не знают, что ведут войны.
Муравьиные королевы не отдают муравьям команды, что им надлежит делать. Муравьиная королева, как и любой другой муравей, тоже не знает, что происходит с муравейником вообще. Муравьи делают то, что в них прописано от рождения, иногда корректируя свои действия в связи с обменом сигналами, система которых в них тоже заложена от рождения. Например, тащить еду важнее, чем тащить палочку. Нет еды, чтобы тащить – значит, тащить палочку. Чем позднее человейник, тем более он похож на муравейник, в том числе в плане управления. Правители уже могут не отдавать команд подчиненным – подчиненные будут действовать согласно накопленной инерции, и этого будет некоторое время достаточно для выживания. А перманентное выживание невозможно.
Муравьиные королевы не правят. Это сложно представить, но на самом деле во главе властных человейников не может стоять человек. И насекомое не может. Во главе властных человейников никто не стоит, потому что во главе их невозможно стоять. И договариваться с властью, которая рассеяна, критически сложно.
Если дать человеку свободу, то он начнёт проявлять человеческие качества — он начнёт через эту свободу реализовывать себя. Эта реализация противоречит инсектоидному принципу — все должны быть функциональны, и только потреблять то, что столь же функционально (и одномерно). Реализация себя, декларация себя человеком может привести его к превосходству. Это тоже противоречит инсектоидному принципу — все наследуется, и превосходство в том числе. Причём превосходство и иерархия вообще могут быть только в одной системе, в одномерной.
Понятие «нужности» реально может существовать только в человеческом обществе, а в пост-человеческом обществе — как атавизм (экономическая нужность-ненужность). У насекомых нет того, кто бы сказал «нужно». И нет «зачем нужно». У насекомых нет понятия нужности исполнения, но исполнение есть.
Уровень понимания задачи снижается от особи к группе. Речь идёт не о правильности понимания задачи, а именно о представлении о ней, о четкости этого представления. Муравей несет палочку в муравейник, и он исполняет свою задачу. А муравейник своей задачи не знает. Человек знает, что он должен работать и заводить семью. Но чем больше группа, тем туманнее становится задача, вплоть до человечества, у которого никакой задачи пока что, до появления альтернативного человечества, даже теоретически нет. Муравей всегда несет палочку в муравейник. Если при первой стадии жизни муравейника это для муравейника правильно, то для второй это неправильно, поскольку муравейник, превысивший нормальный размер, начинает погибать от диспропорций своего размера. Школьник имеет четкие представления, зачем он учится; а система образования имеет крайне смутные представления о том, к чему она готовит школьника.
Насекомое может выглядеть как человек. Это и есть инсектоид: насекомое, внешне выглядящее как человек. Есть такое направление фильмов ужасов. В цивилизациях встречается как норма. Поздние цивилизации состоят из инсектоидов полностью.
Чтобы цивилизация состояла из инсектоидов, людей нужно вывести. Уничтожать – это нет, поскольку это делают ещё люди, но сжить со свету – это самое рациональное-разумное. Начинают с низших социальных классов, когда их выводят – завозят гастарбайтеров, а потом досживают со света всех людей вообще.
Издевательства над людьми происходят не только из компенсационных побуждений представителей власти – это рудимент хотя и вырожденного, но человеческого. Со временем всё больше издевательств происходит не из человеческой природы, а из природы насекомых. Гудящий ночью комар не знает, что издевается над человеком. Точно так же этого не знают и инсектоиды. И инсектоиды со временем становятся всё дальше и дальше от людей, а понимания всё меньше.
Инсектоиды и инсектоидность и генерируют совершенно безумное, феерическое зло, которое все чаще встречается и нарастает в поздней цивилизации. Почему и зачем? У них нет «почему» и «зачем», у них это происходит из инерционных процессов, ранее заданных как программы. Всё чаще, когда ведется поиск виновных в издевательствах над людьми, эти виновные не находятся – получается, что или все, или никто, субъект зла рассеивается по мере приближения к нему. А это действительно работает и отдает приказы система связей человейника-улья. И она и будет командовать, если ей не противопоставить людей с человеческой моралью.
Власть человейника пытается выставить собственно власть как систему внеморальную, как большое насекомое-единый-человейник, у которого нет добра и зла, есть только функционирование. Власть выставляет себя подобно церкви, которая согласно догмату не ошибается как церковь, но не исключает того, что любой чиновник и власти, и церкви может ошибаться. Но в результате все равно получается – власть за пределами добра и зла, причём сама себя за эти пределы поставившая. А запределы добра и зла, как известно, находятся не в сторону добра, а в сторону зла, там, где человеческое зло заканчивается, и начинается нечеловеческое. И где начинаются насекомые Босха.
Так что борьба с человеком путём уничтожения всего человеческого неизбежна.
Насекомые/инсектоиды атакуют непривычных, непохожих. Большинство талантливых детей превращаются в патологических невротиков родителями в самом раннем возрасте. Цивилизация добивает немногих оставшихся.
Когда кругом только насекомые, ни говорить, ни слушать некому. У насекомых нет культуры – литературы, поэзии, философии и тому подобного.
Абсолютное большинство информации, как выясняется, не несёт никакой информации, а является чистым жужжанием. Особенно это касается информации, прослушиваемой в фоновом режиме. Насекомые жужжат – а бытия-то и нет, и событийности нет.
Борьба в постмодерне – это борьба за свободу против насекомизации жизни, которая есть отсутствие свободы. И борьба за свободы – это борьба против человейника.
Человек может строить человейник только в бессознательном состоянии. Попытка строить человейник осознанно приведёт к конфликту человеческой природы и античеловеческой, инсектоидной задачи. Иначе, человейник строится в измененном состоянии сознания, когда человек выключен, а насекомое включено. Насекомое не может понять человека, даже если оно есть выключенный человек.
Потому что в конкретный момент человека в насекомом нет, а потом его уже не будет.
Цивилизация принадлежит инсектоидам. Они бегают в цивилизационном человейнике и выполняют свои функции. А людей они не понимают.
Люди в человейнике даже не представляют, насколько их мало. Или им кажется, что они совершенно уникальны, единичны, а вокруг них бегают непонятно кто. В общем-то, понятно кто. Инсектоиды и люди, похожие на инсектоидов.
В цивилизации исчерпывается не что-то абстрактное, вроде культуры, а всё человеческое, начиная с самого сложного, и заканчивая биологией.
Заместительную насекомизацию может заметить только человек. Например, захочется ему пообщаться по-человечески – а кругом насекомые, усиками шевелят, по-человечески просто не понимают. А инсектоид этого изменения не заметит; для него это естественно, он в этой насекомости родился, сформировался и живет.
Исполнителю – писателю, художнику, кому угодно как исполнителю – нужны слушатели. Слушатели – это его, исполнителя, среда. Выживание зависит от среды – от того, насколько он среде соответствует. А если среды вообще нет – то и выживание не получится.
Развивая идею «проблема не в том, что они есть. А в том, что нас нет», можно добавить: «проблема не в том, что есть инсектоиды, проблема в том, что кроме них никого не видно».
Со стороны человека видится отсутствие в другом человека, а не присутствие насекомого. Понимание «это инсектоиды» примиряет с действительностью и открывает возможности для дальнейших решений.
«Но ведь люди-то вроде как-то выживают» — это главный аргумент, из которого следует, что в общем всё верно, и путь, и истина, и т.д. На самом деле цивилизованные люди не выживают. Они вырождаются и вымирают. На место цивилизаций приходят другие люди, цивилизациями минимально затронутые. И процесс постоянно повторяется. Это мясорубка, постоянно ждущая очередной партии человечины. Фарш невозможно провернуть назад.
И это принцип необратимости: из живого можно сделать мертвое, но не наоборот; из человека можно сделать животное, но не наоборот; из общества можно сделать машину, но не наоборот. Иногда кажется, что можно; эта иллюзия вызвана заменой, принимаемой за возрождение-регенерацию. Выродившаяся аристократия заменяется живой буржуазией, а кажется, что нация возродилась. Но это не живое из мертвого, нездоровое из больного; в нации произошла замена; если в аквариуме сдохли все рыбки и туда запустили новых, это трудно назвать регенерацией (по Гумилеву). Социальные системы, живые системы в общем не реформируются. Они умирают, и их место занимают новые.
Результат отбора – какими будут люди — зависит и от того, в какой среде люди оказываются, с какой стороны на этих людей смотреть. Цивилизация – это среда, среда неестественная, вытесняющая среду естественную, проходящая процесс деградации и вырождения естественного с заменой его на искусственное и ненатуральное. Последнее обычно слабо жизнеспособно, и то только сначала. Потом становится совсем нежизнеспособно.
Bнсектоидные системы провозглашают благосостояние для всех. Или позднее – хотя бы потребительский минимум для всех. И вообще становится популярной идея, что в эти времена «простому человеку» можно «просто жить». Но поскольку чем дальше, тем более все вырождается, тем более все ломается, тем более система становится античеловечной, то чем дальше – тем больше слов о благосостоянии и тем больше нищеты. В инсектоидных системах нищета лишает экономической свободы абсолютное большинство населения. В том числе элементарных свобод покупать большинство товаров. Не хватает собственно на жизнь, а средний уровень – сокращенное мучительное воспроизводство. Дети в большинстве больные, и с каждым поколением – всё более больные. Для того, чтобы рождались здоровые дети, нужна здоровая человеческая среда. Это может казаться очевидным, но в человейнике у инсектоидов понятия «очевидное» нет.
Когда у человека нет свободы, он не сможет себя выражать. На что инсектоидная идеология говорит: и замечательно, не надо себя выражать, надо быть невидимым винтиком, которые делает то, что ему предписано – от рождения. Такой подход уничтожает человека. Поэтому инсектоидны системы живут только за счет унаследованных от предыдущих систем людей. Когда эти люди заканчиваются – заканчивается и инсектоидная система.
Человеческая жизнь может быть инсектоидной очень недолго, это может быть только жизнь на трупе нации или цивилизации, и только до тех пор, пока труп будет инсектоидами доеден.

Изучая искусство скифских мастеров, невольно приходишь к мысли, что они были ревностными хранителями и распространителями арийских сакральных знаний о мироздании, и скифы даже силой оружия навязывали истинное мировоззрение всем степным племенам и народам. Недаром слово «копьё» на древнем языке звучит как «үҥүү», что в переводе имеет ещё и второе своё значение – «молиться», а слово «меч» звучит как «батыс» («батас») - «следуй за истиной».
На этой батальной сцене троица воинов с «үҥүү» и «батас» олицетворяют всё тот же трёхсоставной триединый мир – попробуйте сами определить, кто есть кто здесь, и что означает убитый конь. Троица помещена на пяти (сакральность цифры 5 помните?) лежачих львах. Слово «лев» на древнем языке звучит как «хахай» - ХАХХА АЙ – создай защиту. Кстати, многие исследователи обращают своё внимание на то, что скифские мастера часто изображают зверей лежачими в неестественной позе. Слово «лежачий» на древнем языке звучит как «сытар», что составлено из двух слов «сыт» - запах, и «аар» - священный, незыблемый, сакральный. То есть, изображая лежачих животных, скифские мудрецы тонко намекали нам на то, чтобы мы, увидев их творения, обязательно почуяли «запах» вечного и незыблемого.
Ничего необычного... просто древние брали и плавили камни, как хотели... сейчас почему-то повторить не могут.
Практика любящей доброты
Третья форма медитации — практика любящей доброты и развития сострадания по отношению к окружающим, вне зависимости от того, являются ли они вашими близкими, незнакомцами или даже врагами. Эта практика воспитывает в нас чуткое отношение к потребностям и нуждам других людей, в результате чего мы испытываем искреннее, полное сочувствия желание помочь им или смягчить их страдания, нередко вызванные их собственным деструктивным поведением.
Развитие сострадания иногда может привести к тому, что медитирующий начинает чувствовать то же самое, что и другой человек. Но само по себе ощущение эмоционального резонанса и эмпатия далеко не всегда приводят к «сострадательному» складу ума. Мотивацией для медитации должно быть неэгоистичное желание помочь тем, кто испытывает страдания.
Такая форма практики любви и сострадания — это нечто большее, чем простое «духовное» упражнение. Оказалось, что она может существенно улучшать здоровье социальных работников, учителей и специалистов других процессий, которые подвержены риску эмоционального выгорания, так как на работе они постоянно помогают людям, находящимся в тяжелом состоянии.
Медитирующий концентрируются на чувстве безусловной доброжелательности и любови к другим, мысленно повторяя про себя пожелание «Пусть все живые существа будут счастливы и свободны от страданий и от причины страданий».
В 2008 году мы исследовали волонтеров, у которых был опыт подобной медитации на протяжении тысяч часов. Волонтёры слушали голоса людей, пребывающих в тяжелом эмоциональном состоянии, и в это время мы обнаружили у них увеличение активности в некоторых зонах мозга.
Известно, что с проявлениями эмпатии связаны вторичная соматосенсорная кора и островковая доля, и именно они были более активны у группы опытных медитирующих по сравнению с контрольной группой. Это говорит об их возросшей способности сопереживать другим людям, но при этом сохраняя собственное спокойное эмоциональное состояние. Медитация сострадания также увеличивает активность в височно-теменном узле, префронтальной коре и верхней височной борозде — зонах, которые активируются, когда мы ставим себя на место другого и пытаемся понять его.
Недавно Таня Сингер (Tania Singer) и Ольга Климеки (Olga Klimecki) из «Института мозга человека и когнитивных и наук им. Макса Планка» в Лейпциге в сотрудничестве с одним из авторов этой статьи (Матье Рикаром) исследовали различия между воздействием эмпатии и сострадания на медитирующих. Они заметили, что сострадание и бескорыстная любовь ассоциировались с позитивными эмоциями, из чего следовало, что эмоциональное истощение или «выгорание» — это вид эмпатической «усталости».
Согласно буддийской созерцательной традиции, в которой и возникла эта практика, подлинное сострадание не вызывает стресса или уныния, а наоборот приводит к внутренней гармонии, укрепляет ум, даёт бесстрашие и решимость помогать тем, кто страдает.
Если ребенок попал в больницу, то присутствие любящей матери, которая сидит рядом, держит его за руку и подбадривает нежными словами, без сомнения, помогает ему чувствовать себя лучше. И совсем другая история — тревожная беспокойная мать, которая не может вынести вида своего больного ребенка и бродит взад-вперед по больничному коридору. Во втором случае мать может пережить эмоциональное истощение, которое, по данным одного американского исследования, испытывали около 60% из 600 социальных работников.
Для дальнейшего исследования механизмов, лежащих в основе эмпатии и сострадания, Сингер и Климеки разделили 60 участников на две группы. Одна группа занималась практикой любящей доброты, а участники другой группы в экспериментальном режиме самостоятельно учились развивать эмпатию по отношению к другим людям. После недели практики участники обеих групп смотрели видеоролики, на которых люди испытывали страдания.
Те, кто в течение недели занимался практикой любящей доброты, восприняли эти клипы более спокойно — с благожелательными и добрыми чувствами. Участники же второй группы, которые всю неделю самостоятельно развивали эмпатию, испытали глубокий резонанс со страданиями других людей, но этот резонанс приводил к возникновению у них негативных чувств и мыслей. В результате участники второй группы чувствовали больше напряжения и порой были не в состоянии контролировать свои эмоции.
Предвидя появление такого эффекта Сингер и Климеки добавили участникам второй группы практику любящей доброты. Она очень быстро сгладила деструктивное воздействие тренировки эмпатии в одиночку: уменьшились негативные эмоции и усилились позитивные.
Эти результаты сопровождались соответствующими изменениями в нескольких зонах мозга, связанных с состраданием, позитивными эмоциями и материнской любовью — это орбитофронтальная кора, вентральный стриатум и передняя поясная кора. Кроме того, была разработала специальная виртуальная игра, измеряющая способность помогать другим людям. И исследователи заметили, что неделя практики любящей доброты способствовала увеличению просоциального поведения в этой игре.
Двери сознания
Медитация исследует саму природу внимания и поэтому позволяет человеку самому изучать свое сознание и индивидуальные психические состояния. В сотрудничестве с опытными буддийскими практиками из Висконсина мы исследовали электрическую активность мозга, используя электро-энцефалограф (ЭЭГ) во время практики любящей доброты. В процессе медитирующий описывал то, как он ощущает себя, когда это ощущение становилось более-менее стабильным.
Мы обнаружили, что опытные практики буддийской медитации были способны — по своему желанию! — удерживать определенные паттерны мозговой активности. В особенности высокую амплитуду колебаний гамма-ритма с частотой 25-42 Гц. Такая координация электрической актив­ности может играть критическую роль в построении временных мозговых сетей, которые помогают интегрировать когнитивные и эмоциональные функции в процессе обучения и осознанного восприятия (речь идёт о процессе, который может вносить долговременные изменения в нейронные цепи).
Высокая амплитуда колебаний сохраняется в течение всего времени медитации, на протяжении нескольких десятков секунд, и постепенно увеличивается с углублением практики. Эти показатели ЭЭГ отличаются от сканов участников контрольной группы, в особенности сильны изменения в боковой лобно-теменной коре. Возможно, опытные медитирующие лучше осознают окружающую реальность и свои внутренние психические процессы, но для того, чтобы лучше понимать роль гамма-ритма, необходимы дополнительные исследования.

МЕДИТАЦИЯ НЕ ТОЛЬКО ГЛУБОКО ИЗМЕНЯЕТ КОГНИТИВНЫЕ И ЭМОЦИОНАЛЬНЫЕ ПРОЦЕССЫ, НО ТАКЖЕ ВЛИЯЕТ НА РАЗМЕР ОБЛАСТЕЙ МОЗГА, КОТОРЫЕ ЗА НИХ ОТВЕЧАЮТ, ЧТО ГОВОРИТ ОБ ИЗМЕНЕНИИ КОЛИЧЕСТВА СВЯЗЕЙ МЕЖДУ НЕРВНЫМИ КЛЕТКАМИ.

Предварительное исследование Сары Лазар (Sara Lazar) и её коллег из Гарвардского университета показало, что у опытных медитирующих увеличен объём серого вещества в островке Рейля и префронтальной коре, особенно в области 9-го и 10-го полей Бродмана, которые часто активируются в процессе различных форм медитации. Эти различия были наиболее явно выражены у старших по возрасту участников исследования, что говорит о том, что медитация может влиять на толщину мозговой ткани, которая обычно истончается с годами.
В завершении исследования Лазар и её коллеги также обнаружили, что практика внимательности уменьшает объем миндалины (области, связанной с чувством страха и тревоги) у тех участников, которые на протяжение всего курса ощущали, что их напряжение и первоначальный уровень стресса становились всё ниже.
В следующем исследовании Эйлин Лудерс (Eileen Luders) и её коллеги из Университета Калифорнии в Лос-Анжелесе изучали различия нервных волокон у медитирующих. Эти волокна — аксоны — связывают между собой различные области мозга, и это указывает на возрастающее количество мозговых связей. Данное наблюдение свидетель­ствует в пользу гипотезы, что медитация на самом деле вызывает структурные изменения в мозге.
Важный недостаток этой работы связан с тем, что пока проведено недостаточное количество длительных непрерывных исследований, включающих в себя повторные обследования участниковв в течение нескольких лет, а также сравнение медитирующих с контрольной группой — то есть с людьми без опыта медитаций, но того же возраста и со схожими характеристиками.
Есть даже некоторые доказательства того, что медитация — с её способностью увеличивать ощущение благополучия — может уменьшать воспаления и другие биологические воздействия стресса, возникающие на молекулярном уровне. Наша совместная работа с другой группой учёных, руководителем которой была Перла Калиман (Perla Kaliman) из Института биомедицинских исследований в Барселоне, показало, что у опытных медитирующих всего один день интенсивной медитативной практики уменьшает активность генов, связанных с воспалением, и изменяет функционирование энзимов, связанных с «включением» и «выключением» этих генов.
Клифф Сэрон (Cliff Saron) из Калифорнийского университета в Дэвисе исследовал воздействие медитации на молекулы, участвующие в регуляции продолжительности жизни на клеточном уровне. Молекулы, о которых идёт речь, — это энзимы под названием «теломераза», которые удлиняют ДНК-сегменты – теломеры – на концах хромосом. Теломеры гарантируют стабильность генетического материала в процессе деления клеток. Они укорачиваются каждый раз, когда клетка делится, а когда их длина уменьшается до критического значения, клетки перестают делиться — и тогда постепенно начинается процесс старения.
По сравнению с контрольной группой, медитирующие, которые почувствовали значительное снижение уровня психологического стресса, также демонстрировали высокую активность теломеразы к концу ретрита. Эти результаты позволяют предположить, что практика внимательности может замедлить процессы старения на клеточном уровне у некоторых практикующих.

Картина дня

наверх